Память.
Мы к безмятежности стремимся,
Где сытость, леность и покой,
И страсти пусть кипят открыто.
Но где-то там, подале, за рекой.
А память наша незабвенна,
Она из всех щелей течет,
Янтарною смолой пенной,
Где все событья вперечет.
И хочется стереть как губкой,
Стирают в школе на доске слова,
События, что жгут нам душу,
Но в камне все, такие вот дела.
И имена на камне сером
Уж не сотрутся никогда
Солдат, сержантов, офицеров
Запомним на века.
С надеждою смотрю я в завтра,
Вдруг да появиться вагон,
Что увезет меня обратно,
И можно будет переделать все.
Соломки постелил бы, знал бы,
Где упаду, но вот беда,
Нет возвращения обратно,
Не ходят поезда туда.
Закрыл глаза и вот- свершилось,
Купила память мне билет,
В театр жизненных событий,
Где маме я скажу- привет.
Гордыня
Отчаяние, зависть и гордыня,
Вот страсти где кипят,
С времен потопа и поныне,
А летописцы все скрипят.
Где силы взять, когда их нету,
В отчаянии брошусь вниз.
И засверкаю, как комета,
Взлетев на кончиках твоих ресниц.
Я позавидовал лишь юности твоей
И грех сей знаю мне не проститься
Но страсть кипит в душе моей,
И с нею легче мне забыться.
Уйду, забудусь, потеряюсь,
Не возлюблю и не покаюсь,
Не украду и не убью,
Но боже мой, как я люблю…
Христовы все запреты я нарушу
В гордыне счастья не найду,
Я преклоню колени, черт мне в душу,
Пред той, с кем в вечность я уйду.
Сон
Приснился сон сегодня мне,
А может было наяву,
Все перепуталось во сне,
Что было, нет, я не пойму.
Как будто кто порезал пленку,
В беззвучном том кино,
И склеил как-то несуразно,
Вчера, сегодня иль давно?
Как будто я- уже не я,
Со стороны смотрю,
На то, что происходит, глядь
Проснулся- нет все сплю.
Хочу я в сон вернуться тот,
Где обнимала ты меня,
И может даже целовала,
И гладила, но так любя.
Сегодня встретил человека,
И хлоп по лбу- ведь он,
Уж был во сне моем полвека,
Тому назад и в нем.
Распятом на Голгофе где-то,
Он не состарился в унынье,
Христа узнал из Назарета,
Живом тогда и сейчас, поныне.
Бабушка
Дождь прошел и сразу задышалось
И запахи пошли волной
Детишки, как горох смеялись
И говорили - дождь больной
Поплакал, погрустил
И облачком уплыл на небо
А вот и певуны пришли попеть,
Но день сегодня не баянный
Вздохнули и сериал пошли смотреть.
А завтра будет снова дождь сказали,
Синоптики опять наврали
Мы солнца жаждем, но едва ли
Оно стремится тоже к нам.
Глаза, глаза, в улыбке губы,
Весь облик женщины такой
Что думаешь- знакомый с детства,
Такой желанный и родной.
Мгновенье памяти, минут на десять,
Мне подарила вновь судьба,
Я в паровозе, ночь, в окошке месяц,
На родину в Калугу мать везет меня.
Оставит на три месяца пожить у бабки,
Она нам не родная, но любим мы ее,
Собаки две, коза и кроли, половик на лавке,
Всего убранства- ничего.
А счастье все, что было в сыне,
Война забрала, все, зараз,
И всю свою любовь отныне,
Цветам и живности она отдаст.
Ее глаза с прищуром и с улыбкой,
Когда и строгие, но не всегда
И делала она все без ошибки,
И мамой я и ее считал тогда.
Читать, писать и слушать на ночь сказки,
Что Афанасьев написал,
Всему учила и в салазках,
Возила по Калуге не спеша.
Как ураган полвека пролетели,
И дочь сказала- может нам,
Махнуть в Калугу, она ведь с колыбели,
Манит, и сердце твое там.
Все сжалось, расстоянье, время,
Всего-то три часа, а мы уж там,
А вот и встреча с прошлым, все волненье,
Ушло, куда-то там, к волхвам.
А дождик все ж покрапал мелко,
Опять поплакал и взгрустнул,
На веточке застыла белка,
С глазами бабушки, она в раю.
Художники
Как природа прекрасна на отдыхе,
Где береза и туя сплелись,
«Просто встретились два одиночества»,
Два художника вместе сошлись.
Как когда-то на демонстрации,
Где плакаты, как знамя несли,
Зацепились взглядом в прострации,
Струи творчества били из них.
И потек разговор все о прошлом,
О канонах искусства Египта,
Дух бунтарства и воли бил мощно,
А потом разговор вдруг затих.
Возвращенье на круги своя,
Для судьбы стало многих уделом,
Где работа давала заряд,
Он ведь током бил нам все тело.
Только сейчас, но не все осознали,
Не туда опять мы пошли,
И разбив, ничего не создали,
Потеряв, ничего не нашли.
Ну а творчество все же бессмертно,
Не машиной, руками создав,
Он остался с мольбертом навечно,
Никому свое я не отдав.
«Просто встретились два одиночества»,
И один пошел рыбу удить,
Чтобы сбылось цыганки пророчество,
Я пошел детей заводить.
«Очаг»
Мой очаг давно притух, но может,
Ему достаточно искры внимания,
И старая скрипка вновь оживет,
Что б грусти сыграть поминанье.
Мы ждем любви без оглядки на годы,
Да, мы плюем на законы природы,
И мы хотим одеваться по моде,
И выглядеть, как Альфонс Доде.
Пусть смеются внуки в незнанье,
Жизнь без любви- прозябанье,
Я почувствую губ лобзанье,
И не будет в душе промерзанья.
Но нужно решимости каплю,
А я вдруг замер, как цапля,
Как когда то не скажет приятель,
Ну для чего слепил тебя создатель?
Пройдя жизни путь без оглядки,
Были победы, были накладки,
Семью сохранить – вот это задача,
И пиво с друзьями попить бы на даче.
Но живем «однова», как сказала вдова,
По парку хожу и не бреюсь,
И я улыбаюсь, смеюсь и надеюсь,
Что встречу ее и скажу ей слова…
Panta rei – так греки вещали,
Все течет и изменчиво все,
И за что мы копья ломали,
Завтра станет пустым и еще,
Невозможно предвидеть событья,
Геркуланум, Помпеи к примеру,
Но пророки Христа нам прибытие,
Предсказали, и создали веру.
Не убий, не воруй, не завидуй,
без кумира не можем и дня.
И в душе накопились обиды,
На людей, кто не любит меня.
На картине Дали циферблатом,
Непокорное время течет,
У полотнища встал я солдатом,
Пусть поставят мне в жизни зачет.
Но экзамены будут не скоро,
Потому - что время еще,
Не пришло и жизни задора,
Не иссякло и держит плечо.
Экзюпери нам дал определенье роскоши-
Общение, к общению стремлюсь,
Хочу я быть богатым в роскоши моей,
И несмотря на скучный взгляд,
Или отсутствие интереса,
К предмету роскоши моей,
Я все равно вещаю,
С тайною надеждой,
Что слушатель случайный мой,
Меня услышит и в безучастии своем,
Меня поймет.
Нет, я не помощи прошу,
Прошу всего лишь я улыбки,
Которую так сложно произвесть,
Ведь сколько мышц нам нужно,
Было бы напрячь,
Чтоб собесдник наш решил,
Что слушают и чувствуют его.
Ведь проще сделать хмурый вид,
И объяснить глупцу,
Что он не прав,
Надеясь на сочувствие,
На милосердие души,
На всепрощенье слабости,
И немощи людской,
Которой мы становимся подвластны,
Когда за речкой,
Солнышко садиться,
И навевает ветерок,
Нам рифму и красивый слог.
Суд.
Зачем мы судим всех без спроса,
А ну, спросить бы нас- к чему,
Ведь ясно всем и без опроса,
Боимся мы предстать к суду.
В котором ясно было б видно,
Что грешен сам ты, а не тот,
Кого ты выбрал из обиды,
Но был безжалостен народ.
С времен Калигулы, Нерона.
Нам хлеба, зрелищ подавай,
И вот слабак был стерт с арены,
И чаши подняты- вливай.
А судьи наши беспощадны,
Нас не осудят, выбор их,
Падет пятою в лик ужасный,
Врагов и наших и чужих.
Но, Боже мой, что совершилось,
Непоправимою рукой,
Я был осужден, и на милость,
Я уповаю день - деньской.
Но я надеюсь, что ошибка.
Конечно будет решена,
И на лице моем улыбка,
Уж промелькнула не спеша.
Но не надейся на решенье,
Всеочищающе тебя,
В стране, где правит беспределье,
Не нужно, в общем, и суда.
