1.
Что-то реет над страною, красное, как зад макаки, и трезвоня бубенцами, словно яйца на морозе - по полуночному небу сани мчатся за оленем, офигевшем несуразно от такого беспредела. В санях, пьяно развалившись в шубе цвета помидора (или знамя большевизма), бородатая скотина смотрит вниз блудливым взглядом. Шуба с меховой опушкой (дед мазай рыдал и плакал, когда зайцев им спасенных прятали в мешок с заплатой), клюка-палка типа посох, валенки, кушак и шапка… И конечно рукавицы, чтобы пальцев отпечатки не попали в картотеку.
Погоняло у владельца шестисотого оленя заковыристо как имя папы шоу-дивы Фили любящего бить по морде однополых режиссеров. От заснеженной Чукотки аж до замков Кенигсберга знают маленькие дети, их папаши с матерями, дяди, тети, трансвеститы имя Дедушки Мороза… Даже бабушки в маразме помнят с детства его образ и, беззубым ртом ощеряясь, вспоминают свою ёлку, тонкой струйкой выпуская умилительные слюни на морщинистые сиськи.
Слыша бубенцы оленя (сам олень конечно в шоке – он не птица, чтоб ночами так парить в морозном небе и сжимать натужно анус, чтоб от страха не усраться), люди начинают дружно наряжать в игрушки елки, все сметать из магазинов, будто их берут в блокаду и вот-вот введут талоны на продукты и бухало, словно встарь при коммунистах.
А наивные детишки тырят папину бумагу и забросив свои сеги, контр-страйки, бакуганов, куклу барби и картинки из плейбоя для дроченья, как последние ботаны перепачкав нос в чернилах, пишут письма-сочиненья умоляя на халяву подарить им бакуганов, куклу барби, диск с игрою и за прошлый год подшивку покрутей порножурнала.
Всю страну, без исключенья, от последнего бомжары до гламура-толераста, охватила лихорадка посильнее даже дрожи у прыщавых гимназистов перед первым в ихней жизни половым совокупленьем с привокзальной проституткой, ангажированной классом на всю сумму, за неделю сэкономленную дружно на школяровских обедах.
Праздник!!! Скоро грянет праздник!!! Пусть скорее грянет праздник!....
Голосование
