Еще раз повторю, мы говорим не о человеке(предатель он или нет) а о том,что он пишет в своих книгах.
Описывает он свои домыслы, ничуть не углубляясь в предмет излагаемого. Простейший пример - описание роли Жукова в событиях на Халхин-Голе в 1939г. 80% - словесная шелуха, 10% домыслов, остальное враньё, причем нагло-бессовестное. Если пожелаете, то могу практически сразу привести аргументацию, основанную на документах и свидетельствах участников тех событий.
Тень победы. гл.2 "
Загадки дебюта"
http://www.suvorov.com/books/ten-pobedy/02.htm "Маршал Захаров вовсе не зря заговорил про начальника штаба 1-й армейской группы, и вовсе не случайно сделал это в 1970 году. За этим кроется вот что. В 1969 году вышли мемуары Жукова. Имя начальника штаба 1-й армейской группы Жуков называть почему-то не стал. И тогда другие маршалы, не только Захаров, стали напоминать Жукову:
эй, не забывай, кто у тебя был начальником штаба! Твою операцию на Халхин-Голе планировал сам Богданов! Почему о нем забыл? Жуков на Халхин-Голе не требовал для себя лучшего начальника штаба, ибо знал: Богданов - это тот, кто нужен, лучшего не бывает. А вот когда пришла пора славу делить, Жукова постигла катастрофическая потеря памяти."(пишет Резун)
http://militera.lib.ru/research/sokolov2/05.html Соколов Борис Вадимович "
Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи" ,Исследования.Мн.: Родиола-плюс,2000г.
"Известный генерал-диссидент Петр Григорьевич Григоренко на Халхин-Голе был офицером в штабе Фронтовой группы, которой командовал Штерн. Недавний выпускник Академии Генерального Штаба, тогда еще только майор, в мемуарах, написанных в Америке в вынужденной эмиграции, утверждал, что именно Григорий Михайлович сыграл основную роль в разгроме японцев. Григоренко вспоминал, как вскоре после прибытия на Халхин-Гол, в начале июля 1939 года, ему пришлось наносить на карту подписанный Жуковым приказ: ??Я старался догадаться, что же можно написать в приказе, чтобы заполнить двадцать пять машинописных страниц. Две-три страницы ? это еще куда ни шло, а двадцать пять!.. Так и не додумавшись, разложил карту и начал читать. Тут-то я и понял. Приказ отдавался не соединениям армии, а различным временным формированиям: ?Такому-то взводу такой-то роты такого-то батальона такого-то полка такой-то дивизии с одним противотанковым орудием такого-то взвода такой-то батареи такого-то полка оборонять такой-то рубеж, не допуская прорыва противника в таком-то направлении?. Аналогично были сформулированы и другие пункты приказа?.
Григоренко пришел к неутешительному выводу; ?В общем, армии не было. Она распалась на отряды. Командарм командовал не дивизиями, бригадами, отдельными полками, а отрядами. На карте стояли флажки дивизий, бригад, полков, батальонов, а вокруг них море отрядов, подчиненных непосредственно командарму? Я вспомнил русско-японскую войну и командующего Куропаткина? Японцы действуют очень активно. Они атакуют на каком-то участке и начинают просачиваться в тыл. Чтобы ликвидировать? опасность, Куропаткин выдергивает подразделение с неатакованного участка, создает из них временное формирование ? отряд ? и бросает его на атакуемый участок. В следующий раз японцы атакуют тот участок, с которого взят этот отряд. Куропаткин и здесь спасает положение временным отрядом, но берет не тот, который взят ранее отсюда, а другой, откуда удобнее. Так постепенно армия теряет свою обычную организацию, превращается в конгломерат военных отрядов. Этот куропаткинский ?опыт? знал любой военно-грамотный офицер. Опыт этот был так едко высмеян в военно-исторической литературе, что трудно было предположить, что кто-то когда-то повторит его. Жуков, который в академиях никогда не учился, а самостоятельно изучить опыт русско-японской войны ему, видимо, было недосуг, пошел следами Куропаткина. Японцы и в эту войну оказались весьма активными. И снова с этой активностью борьба велась временными отрядами?.
Петр Григорьевич с картой пошел к Штерну. Тот усмехнулся: [121] ?Ну, потрудились японцы? Придется дать команду: ?Всем по своим местам, шагом марш!?
На следующий день Григорий Михайлович прибыл в штаб Жукова и долго говорил с командующим наедине. Григоренко свидетельствует: ?Жуков вышел после разговора раздраженным. Распорядился подготовить приказ? на перегруппировку войск и на вывод из непосредственного подчинения армии всех отрядов, на возвращение их в свои части?.
Бои на Халхин-Голе были описаны довольно серьезно. Работал над этим большой коллектив офицеров, операторов из штаба фронтовой группы и Первой армейской группы. Я в составе авторского коллектива не был. Поэтому могу считать свою оценку этого труда объективной.
Труд исключительно деловой. В нем очень хорошо раскрыты недостатки в подготовке войск и офицерских кадров. Детально описаны и разобраны боевые действия. Показано использование родов войск, тыла, недостатки командования. В нем нет прямых нападок на Жукова и похвал Штерну, но каждый прочитавший поймет, кто чего стоит. Понял это и Жуков.
Книга писалась сразу же после событий и была представлена в Генштаб. Там она была прочитана и получила горячее одобрение. Жуков в это время командовал Киевским военным округом (значит, книга о боях на Халхин-Голе была представлена в Генеральный штаб где-то в середине или во второй половине 1940 года. ? Б, С.). Пока книга ходила по отзывам и готовилась к печати, Жуков получил назначение начальником Генштаба. Первое, что он сделал, придя на эту должность, потребовал книгу о Халхин-Голе. Прочитал от корки до корки и начертал: ?Они там не были и ничего не поняли. В архив??. [135]
Книга, о которой писал Григоренко, не найдена до сих пор. Стоит отметить, однако, что Петр Григорьевич прямо не утверждает, что Штерн, а не Жуков, штаб фронтовой, а не армейской группы были авторами плана заключительной операции по окружению японцев. Жуков, понятно, на этот счет придерживался противоположного мнения. В ?Воспоминаниях и размышлениях? он ни словом ни говорит о роли Штерна и его штаба в планировании наступления. Отмечает только, что ?в устройстве тыла, в организации подвоза нам очень помог Забайкальский военный округ (но не Фронтовая группа, в состав которой входил Забайкальский округ! ? Б. С.). Без него мы, наверное, не справились бы с созданием в кратчайший срок материально-технических запасов, необходимых для операции?.
В мемуарах Жуков особо подчеркнул, что утром 20 августа наступление началось ?согласно тщательно разработанному оперативно-тактическому плану?, И поместил рядом карту ?Решение командующего 1-й армейской группой при проведении наступательной операции в августе 1939 года?, чтобы читатели не сомневались, кто был автором замысла по окружению и уничтожению 6-й японской армии.
К сожалению, почти все советские документы, относящиеся к боям на Халхин-Голе, до сих пор остаются неопубликованными. Поэтому пока нельзя дать однозначный ответ о приоритете штабов Жукова или Штерна. Совершенно неясна роль в разработке плана наступления на Халхин-Голе начальника штаба 1-й Армейской группы комбрига М.В. Богданова. Кажется весьма основательным предположение, что его отношения с Жуковым не сложились. За Халхин-Гол Богданов никаких наград не получил, в генералы до начала Великой Отечественной войны его так и не произвели. Дальнейшая судьба Богданова сложилась трагически. Он попал в плен, вступил в Русскую Освободительную Армию генерала Власова, был там начальником артиллерии. С ним установила связь советская разведка. Богданов вроде бы во искупление вины согласился организовать покушение на Власова, но больше советские связные к нему не приходили. После войны Богданова расстреляли. Сначала его думали судить вместе с Власовым и другими руководителями РОА, но затем передумали, и тихо, без публикации в прессе, казнили в том же 1946 году. [136] "
Вот так, Сосед! Стоит ли верить Резуну?
